Руслана ЛЫЖИЧКО: «Лидеры Майдана народ так воспринимали: вот готовая массовка стоит — можно выйти и какую-то предвыборную фишку толкнуть. Майдан гонкой для них был — кто больший рейтинг наберет, и вообще, с их стороны, боюсь, двойная игра шла — многие уверяли, что они нам просто мозги парят...»

­(Продолжение. Начало в № 8)

«НЕДООЦЕНИЛИ НАШИ ПОЛИТИКИ МАЙДАН И ПОТОМ О НЕГО ЗУБЫ СЛОМАЛИ»

— В дни Майдана вместе с Порошенко, Яценюком и Кличко ты с госсе­кретарем США Керри встречалась — вице-премьер-министр России Рогозин цирком это назвал и сказал, что надо было еще Верку Сердючку позвать...

— Да, это его высказывание я помню, но политики все со своей колокольни рассматривают, поэтому и не поймут того, что в среде простых людей творится. Они все как политическую риторику воспринимают, никогда в underground не спустятся и не ощутят, как это зарождается, — многие из них говорят цинично, что Майдан проплатили, что из Америки деньги пришли... Я отвечаю: «Ребята, если бы это проплатить и организовать можно было, гарантирую вам, что такие революции в мире каждую неделю происходили бы. Майдан — это явление, его спрогнозировать нельзя!». Те же Queen, Элтон Джон или Мадонна, если стадион в 250 тысяч собрали, повторить собственный успех не смогут, потому что такие вещи Богом даны однажды, в определенный момент.

---

---

— Просто звезды сходятся...

— ...да, и это происходит, а почему происходит, не ответит тебе, боюсь, даже тот, кто все время на Майдане простоял. Это удивительное явление! — ну и когда все эти высказывания про цирк начались, я не реагировала, потому что, взяв на себя ответственность за процессы, которые в моей стране происходят, только певицей быть перестала. Так же, как многие волонтеры и активисты, которые потом Майдан частью своей социальной деятельности сделали. Это выше политики, потому что речь о социальных целях идет, о совершенно другом обществе с новым мышлением, и люди, которые тенденциями сегодняшнего дня живут, понимают: все, что сегодня мы делаем, — ради простого счастья и благополучия. Есть просто базовые ценности: человеческая жизнь, право на свободу, право жить так, как хочешь. Ес­тест­венно, в рамках закона и порядка, но элементарная какая-то свобода и справедливость должна быть, и, конечно, я знала, что те, кто по поводу Май­дана иронизируют, прос­то понять его не в состоянии...

Да-да, мол, спецслужбы, найдите-ка информацию, кто им платит... Аналитики го­ворили, что люди за свои убеждения стоят, но им не верили — у политиков (в первую очередь российских, конечно) циничный ответ был: «Да ла-а-адно!». Им было выгодно все это геополитической игрой Америки признать — Европу ведь недосостоявшейся политически, слишком инфантильной и безынициативной считают, поэтому только Америка так играть может, и теперь все понятно, карты разложены, люди тут ни при чем, но ког­да политики настоящие процессы со счетов списывают, они проигрывают, потому что реалий не понимают. Вот это, наверное, причина их проигрыша — недооценили Майдан и потом о него зубы сломали, потому что все-таки, как ни крути, это сила людей была.

— Кстати, об американцах: после Май­­дана ты с вице-президентом Байденом, c сенатором Маккейном встречалась...

— ...c Хиллари Клинтон — с очень многими политиками. Даже с предыдущим министром обороны США Хэйгелом... (Улыбается).

— Скажи, пожалуйста, а они понимают, что бросить Украину нельзя, что нужно помочь нам дело до конца довести, или отношение к Украине у них циничное: мол, это всего лишь раз­менная монета в схватке с Рос­сией?

— Нет, простые американцы...

— ...но мы же о не­простых речь ведем...

— Думаю, там свои политические игры — будем откровенны, и Украина все­го лишь звено какой-то цепи. Естественно, мы давно уже должны были более существенную помощь получить, потому что Америка себя как страну, которая любые ростки демократии защищает, позиционирует, а здесь не маленькие, здесь ого-го какие ростки, причем традиция демократии историческая. Здесь віче, Майдан — совершенно уникальные формы реализации демократии, испокон веков громады существовали, общины — атрибуты свободного мира, демократического общества... Тем не менее многие американские политики — надо должное им отдать — готовы были имидж себе испортить и сгореть, лишь бы Украине помочь. Они на поддержке Украины настаивали, на огромную критику со стороны оппонентов нарываясь...

---

---

— ...как тот же Маккейн...

— ...да, рисковали всем! У меня, к слову, еще и европейский пример есть, не американский, — это бывший маршал сей­ма Польши Радослав Сикорский. Такие люди нашими промоутерами по всему миру были, они понимали, что агрессию российского ресурса на себя вызовут...

— ...агентуры россий­ской...

— ...конечно, которая все свои технологии использует, чтобы их уничтожать, но нам помогали. Я знаю, как много эти люди сделали, какие презентации они проводили, как ходили и рассказывали повсюду, кто есть кто... Все дипломаты, которые в тот момент в Ук­ра­и­не были, каждый в свою страну приезжали и колоссальную работу там проводили — политикам своим объясняли, что на самом деле у нас происходит, потому что из информационного поля это ясно не было — по сегодняшний день никто почти этого не понимает. Мы этим людям спасибо должны сказать, а по поводу политиков, в том числе американских, никаких иллюзий я не испытываю — в преддверии выборов Украина наверняка на повестке дня, но это не более чем политический капитал. Когда мы выгодны, о нас вспоминают, нашим флагом размахивают, говорят: «Вот смотрите, мы с Украиной!», а когда мы...

---

---

— ...не в тренде...

— ...совершенно верно, нас так активно отстаивать перестают, но в любом случае отдельные люди есть, которым лично я благодарна, потому что они давали мне возможность в Америку прилетать, прессконференции организовывать, просто общество информировать, правду говорить о том, что такое Украина и чего она добивается, что и в какой момент ей нужно. Вклад этот очень велик — и Атлантического совета США, и независимых волонтерских организаций, и наших украинских community, которые потрясающую работу проделывали, ведь что американцам для принятия решений нужно было? Они на чей-то голос должны были опереться, и мы приезжали, информировали... Помню, даже вопрос был: «Так что, нужна все-таки Украине помощь?». Я изумилась: «А вы что, до сих пор не сориентировались?». — «И у вас действительно война?». Я, Дима, кадры, фотографии пленных туда возила, материалы по Майдану... Иногда очень страшные фотографии были (зажмуривается), я их показывала и говорила: «Видите? Если вам не больно на это смотреть, тогда сидите в своих креслах дальше».

«КОГДА НА СЦЕНУ МАЙДАНА ТИМОШЕНКО НА КОЛЯСКЕ ВЫЕХАЛА, КОГДА ТАМ УЖЕ КАКАЯ-ТО ПРЕДВЫБОРНАЯ ИСТОРИЯ НАЧАЛАСЬ, Я УБЕЖАЛА»

— Ты и с Мишель Обамой общалась...

— Да, но это гуманитарная встреча была...

— Она же награду тебе вручила — как одной из самых смелых женщин мира...

— ...и я ее всем женщинам Майдана переадресовала, потому что права присвоить не имела.

Там же, где с Мишель Обамой виделась, дочка Керри была — сам он на переговорах, опять-таки по вопросу Украины, находился, и все люди, которых я в Америке встретила, очень интересными мне показались — это политики совершенно другой интеллигентности и эрудиции, на наших так не похожие. Такие люди никогда не по­зволят себе ногой в голову старшему человеку заехать, ломать и переворачивать пар­ламент, рубашку на себе рвать и опле­ухи отвешивать, там абсолютно по-другому все выглядело, и я думала: «Скорее бы уже до этого уровня и украинская политика доросла, потому что проигрываем мы в первую очередь оттого, что в политике у нас непрофессионалы».

— Ты со многими европейскими лидерами встречалась — кто самое большое впечатление на тебя произвел?

— Хм... Генри Малосс — человек, который в Европарламенте Комитет по экономике и социальной политике возглавлял, — он сюда, на Майдан, приезжал. Многие евродепутаты все бросали и к нам ехали, пытались в этой ситуации по-своему разобраться, брифинги проводили... Опять же Генри Малосс дал мне возможность не­фор­мальные встречи провес­ти, и я в Европарламенте с репортажем об Украине выступала, ну и огромное спасибо Элмару Броку и Яцеку Сариуш-Вольскому хочу сказать — они не только ситуацию в Украине помогали озвучить, но и просто моральную поддержку оказывали, а иногда и критиковали меня — в достаточно резкой форме. Говорили: «Ну что ты себе думаешь? Куда это все годится?» — и я понимала, что наши политики ошибки одну за другой делают. Не всегда только комплименты в пользу Украины звучали — когда с европейскими политиками общалась, всякое выслушивала.

Очень приятно мне было с председателем Еврокомиссии Баррозу общаться, с премьер-министром Латвии Лаймдотой Страуюма — потрясающая женщина! Президент Эстонии Ильвес восхитил — очень умный и интеллигентный человек, президент Болгарии Плевнелиев безумно понравился, который такими категориями мыслит!.. Ну, скорее бы уже все это к нам в Украину пришло! Вообще, эти встречи понять помогли, как далеко впереди мы как общество оказались и насколько далеко позади наши политики.

---

---

— Ты при двух интересных моментах на Майдане присутствовала. Первый — когда Арсений Яценюк кричал: «Якщо куля в лоб, то куля в лоб!», а второй — когда на коляске Юлия Тимошенко на сцену выехала...

— Я тогда убежала! (Смеется). Когда на Майдане уже какая-то предвыборная история — по-другому это не назову — началась, ушла.

Я, Дима, не знаю, хай мене...

— ...Бог накаже?...

— ...ні, навпаки, прос­тить, но когда 24 ноября на первое вече я вышла и услышала, что наши политики совершенно не готовы людям что-либо, кроме каких-то эмоциональных фраз, сказать, меня — такое выражение есть — просто шляк начал трафляти, я поняла, что использование человеческого ресурса впустую идет. Если сказать вам нечего, то и переться на сцену и молоть лишь бы что ни к чему! «Банду геть!» — ну и что? Что мы от вас, кроме «банду геть», получили, какую конкретику?

— Еще «Зека геть!»...

— ...и так в течение всего Майдана. «Люди, ви згодні, що з нами так не можна?». — «Та-а-ак!». — «Значить, ви згодні зі мною?». — «Та-а-ак!». Митингующие ждали, что за этим что-то последует, но лишь агитационные моменты были. Более того — сколько ревности: кто-то больше себя прорекламировал, кто-то меньше, а почему так... (Возмущенно). Люди для них — это электорат, и по-другому на них смотреть они никогда не будут, очки эти никог­да не снимут. Все ради количества голосов! Прости меня, Господи, если такие резкие выводы делаю, но теплоты душевной, боли и сопереживания со стороны политиков гораздо меньше было, чем должно было в этой ситуации быть.

«В НЕКОТОРЫЕ МОМЕНТЫ ЛИДЕРЫ МАЙДАНА ОЧЕНЬ НУЖНЫ БЫЛИ, НО ИМЕННО В ЭТИ МОМЕНТЫ ОТСУТСТВОВАЛИ. МАЙДАН БЕЗЗАЩИТНЫМ ОСТАВАЛСЯ, И Я ГОТОВА БЫЛА СВОИМИ РУКАМИ ИХ ЗАДУШИТЬ, ПОТОМУ ЧТО ЛЮДЕЙ БРОСИЛИ»

— Мне интересно: ты человек наивный? Я вот, во всяком случае, в который уже раз себя дураком почувствовал. Когда Яценюк про «кулю в лоб» заговорил, я просто уверен был, что завтра он действительно вперед во главе колонны пойдет и, может, даже героически пулю поймает, а ты что подумала?

— Что не пойдет Яценюк, и я знаю почему. И Кличко не пойдет, и Порошенко (улыбается)...

— ...один Тягнибок решится...

— Ну, не знаю. В некоторые момен­ты они очень нужны были, но имен­но в эти моменты отсутствовали. Майдан беззащитным оставался, и я готова была своими руками их задушить, потому что людей бросили. Как политики, они ответственность за народ несли. Помнишь, как призывали: «Идемте под Верховную Раду!»? Люди шли, их избивать начинали, как 18 февраля...

---

---

— ...страх Божий, конечно!

— В Мариинском парке реально молотиловка начинается — там и силовики, и титушки, и я говорю: «Вы что, ходите сюда только речи абстрактные потолкать? Вы какую-то ответственность за людей нести собираетесь?». А сколько в кулуарах еще профанации, бравады и дешевого популизма было! — простые люди вели себя намного достойнее. Прости, Господи, что все это говорю...

— ...ты на это право имеешь...

— ...но у меня иногда большие сомнения возникали. Я почему так о Яценюке и остальных сказала? Потому что вынуждена была к ним ездить: возможности вместе собраться и огромное количество важных вопросов решить они не находили.

Мы между их партийными офисами мотались, чтобы к общему знаменателю какую-то информацию привести — то они устали, то заболели, то с температурой слегли, то ноги не держат... Я возмущалась: «Ну почему меня держат? — даже если у меня температура, я же стою!». Что, так тяжело при­ехать и час постоять, каждые три минуты бежать кофе пить надо? Они просто к другому лайфстайлу привыкли и от народа отвыкли, который так воспринимали: вот готовая массовка стоит — можно выйти и какую-то предвыборную фишку толкнуть. Майдан гонкой для них был — кто больший рейтинг наберет. Ты меня прости, Дима, но...

— ...так это и выглядело...

— ...да, кто кого сделает и кто больше зажжет.

— А знаешь, что меня потрясло? По­мню, мы на Майдане за сценой стояли и Маккейна ждали...

— ...в первый его приезд...

— ...да-да. Это воскресенье было, сотни тысяч людей собрались...

— ...угу...

— ...все руководство Майдана присутствовало, и я говорю: «Слушайте, столько народу, надо Януковича сейчас валить, не откладывая!», а Яценюк мне: «Что вы? Его надо ослабленным до конца 2015 года довести, а сейчас нельзя, это невозможно!». Я возразил: «Да не удержится он — над ним историческая закономерность уже нависла, быстрее надо, быстрее!», а они пассивные стояли, вообще об этом не думали!

— Боюсь, что там двойная игра шла, — многие уверяли, что они нам просто мозги парят. Они выходили и какие-то такие жалкие речи толкали... Помню, как на Грушевского все ждали, когда Кличко и Тягнибок придут и конкретику скажут, и вот они выходят, я по глазам вижу, что никакой конкретики нету, вот так вот (показывает) руками лицо закрываю, потому что понимаю: люди сейчас их порвут, а они свою абстрактную лапшу непонятно о чем начинают развешивать — мол, мы уже почти добились, мы только оттуда, мы гарантируем, что всех отпустят... Все кричат: «Что вы тут нам втираете? Что нам делать: идем — не идем, стоим — не стоим?».

Этим затягиванием ситуации так называемые лидеры Майдана людьми рисковали, потому что до края терпения их доводили, а когда пар крышку срывает, это уже все. Сегодняшняя власть, между прочим, то же самое делает, и это большое преступление против своей страны: нас вы в неведении держите, ответов на главные вопросы не даете, то, что должны делать, не делаете — и этим вы, власть, обстановку лишь нагнетаете. У вас ведь пример Майдана уже есть, вы сами его прошли, так, извините, какого черта вы снова людьми рискуете, неужели Майдан ничему вас не научил?

«ПРАВДЫ О ГИБЕЛИ «НЕБЕСНОЙ СОТНИ» МЫ, БОЮСЬ, НИКОГДА НЕ УЗНАЕМ, НО ОНА МНЕ, КАКОЙ БЫ НИ БЫЛА, НУЖНА — ЭТО БУДЕТ ЦЕНА, ЗА МАЙДАН ЗАПЛАЧЕННАЯ»

— А ощущения, что некоторые лидеры Майдана прямые указания из администрации Януковича, от самого Януковича и даже из Москвы получают, у тебя не было?

— Ну, поведение некоторых подозрение вызывало, потому что, будь я на месте этих политиков независимой, действовала бы самостоятельно, а то, как они все три месяца промямлили, практически никакого четкого плана не дав... Ну, Порошенко выбегал — что такого он говорил? Что брусчатку восстановит, которой мы так и не дождались. Мы не понимали, почему резину они тянут. Уже европейские политики приезжали — фактически за них ситуацию разруливали, чтобы методом какой-то дипломатии процесс к завершению подтолкнуть, ведь когда уже смерти пошли, ясно стало: так дальше нельзя. Смерти, замечу, на совести не только режима Януковича, но и тех политиков, которые могли это более решительными действиями предотвратить, но раз этого не сделали, значит, либо манипулируемы были, либо в сговоре, либо в игре, либо в договорняке. Как хочешь, Дима, это называй, но это не есть независимые украинские политики.

— Задам тебе сейчас еще один не­простой вопрос, на который право имею, и ты полное право имеешь на него отвечать. Сегодня приходится слышать, что гибель «Небесной сотни» не только на счету «Беркута», но и на счету некоторых украинских политиков, близких к руководству Майдана, — так это или нет?

— Ой, ты знаешь, боюсь, правды мы никогда не узнаем, но мне она, какой бы ни была, нужна, и тебе тоже нужна. Я узнать хочу, кто в этом замешан, и также хочу узнать, кто у меня за спиной постоянно шептал: «В ночь с 29-го на 30-е, Руслана, сворачиваемся и уходим. Резолюцию мы зачитали — надо теперь успокаивать людей и расходиться». Я поворачивалась и возмущалась: «Что вы мне тут шепчете? Заканчивать революцию нельзя, мы ее только начали!», но ведь кто-то же у стелы твердил: «Уносим аппаратуру, технику сворачиваем...». Я на своем стояла: «Нельзя это делать — если микрофон уберем, люди даже знать не будут, что происходит!». Дим, я тебе откровенно скажу: я правду хочу знать, какой бы она ни была...

---

---

— ...и я хочу!..

— ...хочу выводы сделать, кто был на эти ужасные вещи способен. К сожалению, отвечая на твой вопрос, сказать тебе: «Нет-нет, я никогда в это не поверю, это невозможно!» — я не могу.

— Возможно все!..

— Да, и раз это произошло, мы понимать должны: если внутри мы сильные, каким бы мощным ни был агрессор, он нас не пробьет. Слабые мы только за счет того, что внутри нас слабости существуют, — это касалось Майдана, это касается и сегодняшней ситуации. Мы должны с теми процессами бороться, которые страну убивают, поэтому, когда ты спрашиваешь, верю ли я в то, что это на счету и людей, которые к руководству Майдана были близки, я тебе только одно могу сказать: все может быть.

---

---

— Сережа Поярков в интервью мне, которое все украинские телеканалы показывать побоялись (только на моем официальном You­Tu­be-ка­на­ле оно вышло), о лже­отрезанном ухе Булатова рас­сказал, а уж он-то знает, о чем говорит. Многие считают, что рядом подобных мистификаций затухающий Май­дан подогревался искусственно, — ты с этим согласна?

— Ну, видишь, Поярков с Булатовым больше и ближе общался — это Автомайдан, их команда, хотя они так друг с другом конфликтовали, что, вполне возможно, просто какие-то человеческие обиды остались. Я тому случаю адекватную оценку дать не могу, потому что Автомайдан для меня — молодцы большие: они столько вынесли, столько выпахали! — и я не могу тебе сказать, кто больше сделал: Булатов, Поярков или девчонки, которых 22 января избили, — ту ночь никогда не забуду!

Вообще, все это странно... Булатов утверж­дал, будто из него показания выбивали, что американскими политиками он проплачен, говорил: «Я уже был готов в чем угодно сознаться, лишь бы от меня отцепились»... Непонятно! Пропал, вернулся, потом во власть пошел, теперь опять пропал...

— ...неестественно как-то ухо отрезано...

— ...но чтобы человек за любые деньги так изуродовать себя дал — тоже как-то сомнительно. Можно и про меня что угодно придумать — как ты говоришь, нюхала, кололась и так далее, но мифов этих я не люблю, нам они не нужны. Если мы хотим правду увидеть, иллюзии нам мешать не должны, а все это какой-то иллюзией попахивает, пусть даже на эмоциях побратима. Я при многих разговорах-перепалках присутствовала и понимала, что к конструктиву они не приведут. Поэтому хотя бы старалась мгновенно людей помирить, какими бы противоположными они ни были.

---

---

— По-другому просто нельзя было...

— Это был наш единственный шанс выжить, и сейчас тоже только наша общность имеет значение, а не различия, и если мы будем в прошлом копаться, только чтобы кого-нибудь обвинить, это неправильно. Мы справедливости хотим? Значит, этим путем идем...

— ...правды и справедливости...

— ...и еще раз повторю: какой бы ни была правда, мы ее увидеть должны — это будет цена, за Майдан заплаченная. Люди, которые там жизни свои отдали, на Майдан именно за это шли — за правду и справедливость: я знаю, потому что сама там именно за это стояла.

«НАШЕЙ ВЛАСТИ ВОЕННОПЛЕННЫЕ СОВЕРШЕННО НЕ НУЖНЫ — ЕСЛИ БЫ БЫЛИ НУЖНЫ, ТУ ЖЕ НАДЮ САВЧЕНКО ДАВНО БЫ ЗАБРАЛИ, ДА ВСЕ НАШИ БЫЛИ БЫ УЖЕ ДОМА!»

— Мы уже о твоих встречах с европейскими и американскими лидерами говорили, но ты еще с человеком встре­ча­лась, которого главой Совета Министров самопровозглашенной «ДНР» называют, — я Захарченко имею в виду. Ты как смелая девочка в Донецк поехала и с ним там увиделась, а это опасно было. Мандраж, признайся, присутствовал?

— Цель у меня одна была — ребят наших домой привезти, и я знала, что ради этого найду в себе силы вести себя правильно. Я должна была пленных вернуть, но не любой ценой, понимала: по мне дээнэровские руководители судить будут, какая она, Украина, поэтому не надо заискивать, какие-то лестные фразы произносить — наоборот, острые слова нужны, они понимать должны, что во мне сильный боевой дух сидит, и, видимо, я настолько убедительно это делала, что они были шокированы. Спрашивали: «А как же вся эта ситуация?». — «Ну, это на вашей совести». У нас очень острые разговоры были, и в конечном счете это дало мне возможность пять раз туда съездить...

— Скольких военнопленных ты в результате забрала?

— 42.

— Даже если бы одного привезла, уже хорошо!

— Сперва я за братом Жени Власовой ездила — она позвонила: «Руслана, что угодно, только помоги!». Эту боль через друзей понимать начинаешь и то, что им, кроме тебя, надеяться не на кого, поэтому встать надо было, поехать и ребят вытащить. Кстати, хочу опять резкое заявление в сторону нашей власти сделать. Военнопленные совершенно им не нужны — если бы были нужны, ту же Надю Савченко давно бы забрали, да все наши были бы уже дома!

---

---

— Не нужна Надя Савченко здесь, правда?

— Да никому это все неинтересно! Мне вот мой знакомый звонил, волонтер: «Руслана, надо одного парня из Донецка вы­зволить — мы в государственные структуры, которые за это отвечают, обратились, а они ответили: «Да нафиг нам этот рядовой?!». Господи, как у вас язык поворачивается?

— Собаки!

— Вы же этих ребят на войну отправляли, и чем дальше, тем сильнее вопрос меня мучает: а кто за преступления нынешней власти ответственность понесет? — на ее счету тоже ведь их немало.

— Иловайский котел хотя бы...

— Вот почему мы ничего толком о преступлениях предыдущего режима узнать не можем — потому что он практически в нынешний перешел. Ничего же не меняется, и когда люди из власти говорят: «Общественность голосит, что мы ничего не делаем, но на самом деле делаем, а вы ничего не видите» — это абсурд!

---

---

— В Грузии хотели что-то изменить — и изменили...

— Правильно! Во-первых, профессиональные политики и эксперты мне сразу сказали: «Руслана, возможностей реформы провести у вас достаточно». Пакет реформ — он стандартный, это как при гриппе или при воспалении легких антибиотик выпить. Не обезболивающее и не снотворное, как нам с тобой дают, а реальное лекарство, но они во власть шли, зная, что антибиотики давать не будут и лечить страну не собираются, они цинично дальше ее продают — это мое мнение.

— Захарченко — он какой?

— Да Бог с ним! — разве это значение имеет? Уже никакой, прости Господи... Думаю, свою роль эти люди уже осознали, ошибку свою тоже прекрасно понимают, как и то, что их идеология с их поведением не стыкуется.

— Идеологии как раз, Руслана, у них нет...

— Ну, аргументы какие-то были: мол, мы референдум хотели, независимость, но нас запугали, мы думали, что сейчас к нам придут и все отбирать начнут, но эти аргументы о факты вдребезги разбиваются, и, знаешь, одно дело — стопроцентные убеждения иметь (тогда до конца идешь и побеждаешь), и совсем другое — сидеть и себя убеждать.

Те, кого я в Донецке видела, уже сами себя убеждают, что они правы, чтобы эту ситуацию как-то поддерживать. Кто будет Донбасс восстанавливать, кому эти несчастные жители нужны и этот регион разрушенный, что с ним будет, перспектива какая? Они уже эти вопросы сами задают, но будущее у них очень странное. Боюсь больше тебе говорить, потому что там еще наши ребята находятся и мне бы очень помочь им хотелось, но эти же слова сказала бы, даже в глаза Захарченко глядя.

«ЯНУКОВИЧ НЕУВЕРЕННЫЙ БЫЛ, СЛАБЫЙ, ТРУСЛИВЫЙ. ТРУСЛИВО И УБЕЖАЛ...»

— Любопытно, а с его стороны интерес к себе ты ощутила? Ты ведь звезда, приехала к нему, не побоялась...

— Ну, он же из Донецка, победу мою на «Евровидении» помнит... Сказал: респект, мол, тебе за Майдан, за то, что там простояла.

— Вот так даже?

— Да, так и сказал.

— Интересно!

— Это многих шокировало, и меня в первую очередь.

— До войны ты много раз в Донецке бывала, и вот в дру­гой город приехала...

— Нет, Дима, это все тот же украинский Донецк, и что бы они там ни наворотили, какой бы техники российской ни понаставили, это был и есть украинский город. Мы с Мустафой Найемом по центру шли, он интервью у местных жителей брал, и пожилые женщины говорили: «Ну вот, мы украинцы, а нас что, бросили?».

Почему мы этих голосов не слышим? Российская пропаганда кучку недовольных на митинге нам показала, но там еще множество людей, которые считают, что они в Украине живут, и они в украинском Донецке хотят жить. Об этом никто просто не говорит, никто и ехать туда не собирался, информацию эту вытаскивать, право голоса им давать, и да, им просто такие вещи вслух произносить опасно. Мы с людьми общаемся, у которых родственники на оккупированных территориях остались, наш фонд «Український світанок» переселенцам помогает. Много историй, конечно, и много людей на вос­токе, которые негодуют: «Хоть бы раз власть слово сказала о том, кто мы, чьи мы, откуда поддержки ждать...

---

---

— ...кому мы нужны...

— ...и кто это все восстанавливать будет». Почему, недоумевают они, по частному сектору в основном стреляли, а не по заводам-пароходам? Значит, политики о том, какие мишени будут, договаривались...

— ...конечно...

— Разные разговоры, Дима, — я тебе то озвучиваю, что там слышала, а слышала я немало.

— Мы о Донецке говорим, и я вспоминаю, как на одном из закрытых мероприятий Виктор Федорович Янукович пел: «Вышел в степь донецкую парень молодой». Янукович, с которым ты наверняка общалась неоднократно, какое на тебя впечатление произвел?

— Часто я с ним не встречалась — может, раз четыре-пять. Слабый он человек, Дима... Когда в первый раз какую-то свою агитационную речь произносить выходил...

— Он же премьер-министром тогда, по-моему, был, и ты на «Евровидении» как раз победила...

— Да, это 2004 год, День шахтера, концерт в Днепропетровске. Янукович за сценой стоял и трясся — я еще спросила: «Вы что, к людям выйти боитесь?». Уловила, что внутреннего мужества у него нет, какой-то уж слишком он неуверенный, и вот какое первое впечатление было, таким он для меня и остался — трусливым. Трусливо и убежал...

Нам надо очень внимательно смотреть, кому свои голоса отдаем. Я понимаю, что переубедить людей трудно бывает, они часто традициям следуют, консервативны, инертны, свои убеждения менять не хотят, кто-то за этих пожизненно голосует, кто-то за тех...

— ...а кто-то за голос свой денег хочет...

— ...совершенно верно, но люди, давайте задумаемся, почему все время нам говорят: «Из двух зол меньшее выбирайте». Это, я считаю, технология. Во-первых, почему достаточное количество талантливых и умных кандидатов нам не дадут, почему к финишу всегда двух каких-то... гм... даже не хочу вслух это говорить — приводят и из них выбирать надо?

— Лучшее из худшего...

— ...да, и когда люди свои голоса за Януковича отдавали, это для меня провал Украины был, а когда он к власти пришел, я сказала: «Все, больше не хочу об украинской политике ничего слышать, в покое меня оставьте». У меня, Дима, депрессия месяца два была, а дальше на все глаза я закрыла — дескать, будь что будет, все, за что мы боролись, в мусорник выброшено... Оказалось, нет — момент пришел, когда все мы, как по команде, мгновенно включились, в нужном месте в нужное время оказались — и там по сегодняшний день стоим.

---

---

— Один мой друг, очень большой артист, рассказывал мне, как Виктор Федорович попросил его послушать, как он караоке поет, и слушать целый час довелось...

— Я этому человеку сочувствую...

«УКРАИНСКАЯ ПОЛИТИКА НАУЧИЛА МЕНЯ ТОМУ, ЧТО НЕ ДАЙ БОГ ВТОРОЙ РАЗ В НЕЕ ВЛЯПАТЬСЯ»

— Он себе сам сочувствует — до сих пор, а тебе Янукович никогда дуэтом спеть не предлагал?

— Предлагал.

— Как это было?

— Ты что, этого скандала не помнишь? Какой ужас! В том же Днепропетровске мне сказали: «Это совершенно безобидный ход будет, Янукович тебе просто цветы подарит и песню споет». Ой-ой, что ж мы тогда пели? Не про парня молодого, но что-то в этом роде, а я же моложе, я таких песен не знаю, да к тому же из Львова — у нас другой репертуар. Словом, никак не могла его рвение поддержать, и выглядело это все удручающе. Он мне цветы прямо на сцене вручил, я ими закрылась и думала: «Господи, хоть бы ни одна камера меня не поймала». Я, по сути, не пела, а что-то лениво ему подмурлыкивала, но это для меня позором по сегодняшний день остается.

Потом я у Януковича в кабинете была, когда он советником меня сделал, — это второй ужас в моей жизни был, а третий ужас — когда меня Ющенко в парламент засунул. Четвертого я уже не допустила — когда после Майдана любую должность занять меня агитировали...

— ...а высокие предлагали?

— Ой! «Выбирай!». Я: «А что, так можно, да?». (Смеется).

— А кто говорил «выбирай»?

— Да все — даже не помню, кто именно переговоры эти со мной вел.

— И кем ты могла стать — теоретически?

— Министром культуры, вице-премьером по вопросам евроинтеграции, но я сказала: «Мне это не надо — я музыкантом остаюсь и частью гражданского общества, чтобы всем помогать. Да, Майдан разошелся, но люди, которым я необходима, — они везде, и у них какие-то нужды». Ук­ра­ин­ская политика научила меня тому, что не дай Бог второй раз в нее вляпаться: из-за того, что в ней происходит, делать там нечего — по крайней мере, таким людям, как я. Мы вот с Януковича начали — как он меня советником сделал... Он меня пригласил — Игорь Плужников покойный, по-моему, позвонил. Чартер заказали, из Львова меня привезли, но, во-первых, это денег немножко стоит, и я могла спокойно обычным рейсом на следующий день прилететь: что это за паника такая была, что надо срочно Руслану доставить? Ок, прилетела, мне говорят: «Янукович узнал, что ты пианистка, и тебе антикварный рояль подарит» (вместо антикварного рояля цветы были и грамота — ну, ничего страшного, такое тоже бывает, не особо-то и рассчитывала). Зашла к нему, в общем, а дальше текст на полчаса пошел...

— ...про тяжелое детство?

— Да, Дима: я с открытыми глазами спала — слушать, как своей первой учительнице он помогает, не могла, но так меня воспитали, что до конца нужно дослушать, и я дотерпела. Потом сценарий так развивался: я уже в дверях, выхожу — и слышу: «Ой, а вы не хотели бы советником стать?». — «Чьим?». — «Ну, моим, по молодежи». — «А я здесь при чем? Вам реальные люди нужны, которые с молодежными движениями дело имеют, — они более профессионально посоветуют. Я что-то по культуре могу сказать, но не по вопросам молодежи», а ему нужен был кто-то, кого молодежный электорат знал бы...

— ...кто-то популярный...

— ...да, громкое имя. Мы с Сашей очень тогда напряглись, потому что буквально следующий кадр такой был — дверь открывается, и передо мной камера: «Ой, а вы как советник Януковича что сказать можете?». Я: «Ребята, стоп!» (в ладоши хлопает). Давайте, мол, все это мы переварим — и ушла.

— Кошмар!

— Вот чтобы ты понимал, как это делается, — силой, нахрапом. Так же, как я узнала, что в списке «Нашей Украины» четвертый номер, оказывается.

---

---

— А быть им ты не хотела?

— Не то что не хотела, просто узнала об этом из интернета, новость прочитав, — мне даже не сообщили! Ну а зачем? Взяли и поставили.

— Спасибо скажи...

— Они страшно удивлены были, что я еще чем-то недовольна, оказывается: «Да ты что, столько людей в список попасть мечтают!». — «Ну и пусть попадают!». Это тоже был цирк, Дима... Когда я в парламент пришла и это первое назначение Януковича премьер-министром увидела, в числе тех восьми человек была, которые кнопку не нажали, сказали «нет». Ну а после Майдана как иначе? — хотя были депутаты, которые думали так: нам президент сказал — голосуем. Ок, это ваш выбор, но в парламенте кулуары украинской политики тогда я увидела. Ребята, я вам хочу одно сказать: поле у нас непаханое! (Смеется).

— Знаешь, когда ты заявила: «Я больше в Верховной Раде быть не хочу» — и ушла, этим меня потрясла — по-хорошему...

— У меня повод был — приглашение от Питера Маффая: это в Германии большая звезда, очень известный певец. Он звезд из разных стран собрал, благотворительный тур организовал, мы 18 концертов по всей Германии дали, и каждый свой гонорар на покупку оборудования для детских больниц отдал. Мы великое дело сделали — во Львовскую областную больницу один или два инкубатора передали...

— ...для выхаживания новорожденных...

— ...да, и это, по крайней мере, конкретная работа была. Чем сидеть и весь этот бред в парламенте слушать, лучше что-то хорошее сделать.

«ПУТИНА БОГ ПРОСТИТ, А НАША ЗАДАЧА — КАК МОЖНО СКОРЕЕ ЕГО К НЕМУ ОТПРАВИТЬ»

— Виктор Андреевич обиделся, когда из Верховной Рады ушла?

— Пусть простит меня Виктор Андреевич, что говорю это публично, но мне кажется, он в такой эйфории от самого себя пребывал, что по сегодняшний день многих вещей не понял. Реально, «Тайна третьей планеты», марсианин, в каких-то своих иллюзиях жил...

— ...но при этом хороший же человек, правда?

— Ну, когда на Майдане в 2004 году мы стояли, таким его считали. Думали, он адек­ватный, а потом адекват только в свою сторону, на мой взгляд, остался. Мы не­давно в Баку на саммите экс-президентов были, там три президента наши сидели — Кравчук, Кучма Ющенко, — и Квасьневский как модератор просто в лоб у Виктора Андреевича спросил: «У вас шанс был реформы все провести — почему этого не сделали?». Тот в ответ про козацьку славу, козацьку добу стал рассказывать, я уже ждала, когда про Трипілля начнет...

— ...дождалась?

— Все, кроме собственно ответа на вопрос, изложил, и Квасьневский сказал: «Вы так и не ответили», но это такое умение украинских политиков — с темы съезжать. Понимаешь, в уши что угодно нам всегда заливать будут, но только не то, что нас реально интересует, поэтому что толку говорить, обиделся ли Ющенко, если он так и не понял, кто за него на Майдан вышел и благодаря кому в эту политику он пришел? Скорее всего, так, а если и понял, то выводов не сделал и никак это нам не продемонстрировал.

— Что ты о Путине думаешь?

— Ну... (Пауза). Думаю, это человек, который ог­ром­ное преступление против своей страны совершил, кармически к ней огромную...

— ...ненависть вызвал?

— Да — это же все бумерангом вернется. Если он даже в какой-то момент, как Янукович, уйти на запасной аэродром захочет, все равно расплаты не избежит, ведь если человека заносит и это лично его будет касаться — это одно, но Путин всей страной рискнул, и, скорее всего, что будет с Россией, ему безразлично. Мне вот небезразлично, у меня на Урале родственники...

— Ты же по маме русская, да?

— Мама моя с Урала...

— ...а папа гуцул...

— ...да, из Ивано-Франковской облас­ти — это родина Роксоланы, Прикарпатье. В общем, о Путине ничего хорошего сказать тебе я не могу. Агрессию источать не хочу, хотя я, наверное, одна из немногих, кто о нем очень острые вещи как об агрессоре говорил, — я понимаю прекрасно, что именно его действия к гибели моих друзей в Донбассе привели и очень много людей в Украине именно из-за его политических игр страдают, тем не менее Бог ему судья. Помнишь из фильма «Крестный отец» цитату: «Можно ли простить врага? Бог простит, а наша задача — организовать их встречу». Перефразируя, Бог Путина простит, а наша задача — как можно скорее его к Нему отправить.

---

---

— Твои родственники на Урале, как и подавляющее большинство россиян, Путина поддерживают?

— Я эту тему поднимать не хочу, и ты бы на моем месте тоже так поступил — не хочется, чтобы это как-то на близких моих повлияло. Дедушке моему уже 84, он весь в орденах, в медалях... Ну, Дима, это вопрос семьи, безопасности... У них там свои взгляды, мы даже о политике стараемся не говорить, чтобы не почувствовать, что вдруг какие-то разногласия есть. Родственники мои очень корректно говорят о том, что я здесь делаю, а я стараюсь точно так же корректно с днями рождения их поздравлять (смеется). Правда, последний разговор с дедушкой очень интересный был, он спросил: «Ну что, сколько уже у тебя наград?». — «Да, наверное, много». — «Ну ты хоть привези, покажи — я по улице с ними пройдусь...».

— Гордится?

— Конечно, любит меня. Дед очень сильный человек, и у меня вообще генетика сильная — и по маме, и по отцу, так что не повезло тем, кто руку на Украину поднял!

(Окончание в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter